Могущество.
Бесплотные
духи, сотворенные из более тонкого
вещества, чем человек, в своих действиях
гораздо свободнее, в способностях
гораздо развитее, нежели люди; изначально
наделены силами, позволяющими им
оказывать мощное влияние на материальный
мир; кроме того, они имеют несравненно
большие знания об устройстве и законах
вселенной, владеют средствами, позволяющими
преодолевать законы видимого мира. "Сатана
обладает большим мужеством, невероятной
хитростью, сверхчеловеческой мудростью,
острейшей проницательностью, совершенной
рассудительностью, несравнимым
мастерством в плетении самых хитрых
интриг и злобой и беспредельной ненавистью
ко всему человечеству, безжалостной и
непроходящей", - писал в 1563 г. врач-скептик
Иоганн Вейер. Границы могущества
Дьявола определяются трудно. Конечно,
оно несравнимо со всемогуществом Божьим,
но все же велико и грозно. Как мятежник,
Сатана сокрушен без надежды на улыбку
победы. Но, побежденный по совокупности,
он мстит за себя непрерывным бунтом в
розницу. Он проникает в счастливые
обители наших прародителей и вводит в
гармонию божественного творчества
грех, разлад и смерть. Он наполняет
Вселенную ядом своим и побуждает ее к
отречению от Бога. Он становится "князем
мира сего" в пространстве и времени.
Правда, власти у него ровно настолько,
сколько Бог его злобе терпит, но нельзя
не признать, что пределы этого терпения
чрезвычайно широки и, действуя в них,
Сатана вооружен и собственной инициативой,
и собственной внутренней, а не
заимствованной или отраженной силой.
Все зло мира истекает из него, и
чрезмерность зла дает понятие о гигантском
могуществе источника. Искупительное
воплощение Христа, конечно, нанесло
Дьяволу жестокий удар, - настолько, что
однажды он, явившись к св.Антонию,
протестовал, зачем люди продолжают
осыпать Дьявола проклятиями и
ругательствами, тогда как он, после
пришествия Христова, стал совершенно
бессилен. Но Дьявол хитрил. В язычестве
умерла, быть может, его абсолютная власть
над землею, но не умерла сила. Христос
победил его, но не отнял у него оружия,
и Сатана сейчас же начал новую борьбу,
отвоевывая у победителя человечество
шаг за шагом, душу за душою. И по прошествии
нескольких веков по искуплении царство
Сатаны опять полно рабами, а картина
мира столько же печальна, как пред
искуплением. Распространяясь
одинаково как на природу, так и на
человека, могущество демонов обусловливается
их чудесными способностями. Они могут
в мгновение ока переноситься с одного
конца Вселенной на другой, углубляться
в землю и воду, проникать в стихии.
Вещественная природа в особенности
подчинена им. Не надо забывать, что
многие еретические секты считали материю
творением Сатаны. По мере того как в
религиозной идее обострялся контраст
между материей и духом и материя-враг
осуждалась на проклятие и гибель как
сила темная и развращенная, - фантазия
дрессируемых католичеством народов
должна была все более склоняться к тому,
чтобы видеть в природе великую лабораторию
и царство Сатаны. Это одна из причин,
почему в Средних веках так бедно и скудно
было чувство природы. Огромную
власть имели демоны над землею, в центре
которой отводилось место для Ада. Их
делом были или могли быть землетрясения,
а тем более извержения вулканов, которые
вообще почитались пастями и отдушинами
Ада. Когда Дьявол спешил возвратиться
в свой Ад кратчайшим путем, он проваливался
сквозь землю в любом месте, как в
театральный трап. Не все в природе
подчинялось демонам в одинаковой
степени. Некоторые вещества и условия
местности их как бы притягивали, другие
их, наоборот, отталкивали. Дьявол большой
любитель романтического пейзажа: его
излюбленное пребывание - среди уединенных
скал, в ущельях обрывистых гор, в густых
и темных лесах, пещерах, провалах, - во
всех угрюмых странах природы. Думали,
что бес в таких местах особенно силен
- потому их и любит. Технические
способности Сатаны беспредельны.
Он знает все искусства, ремесла и
мастерства, но, разумеется, не разменивается
в их области на пустяки, а предпринимает
только работы, достойные своей ловкости
и силы. В Западной Европе Сатана получил
страсть к архитектуре и строительству.
Великое множество мостов, башен, стен,
акведуков и тому подобных построек
приписываются этому странному зодчему
и инженеру. Это он сложил знаменитую
стену между Англией и Шотландией,
воздвигнутую по повелению императора
Адриана. Он же перекинул мост через
Дунай в Регенсбурге, через Гону в Авиньоне
и другие, так называемые "чертовы
мосты". В варварские и бедные Средние
века громадные римские постройки,
включая и великие военные дороги римлян,
казались превосходящими силы человеческие
и, кроме дьявольского художества, народ
не находил, кому их приписать. Страннее
всего, что Дьявол употреблял иногда
свои архитектурные таланты также на
сооружение церквей и монастырей. Но,
конечно, в этом случае он либо преследовал
какие-либо свои тайные цели, либо был
побуждаем волею, сильнейшею его. Так,
говорят, им были сделаны планы и другие
рисунки для Кельнского и Ахенского
соборов, а последний даже отчасти, если
не весь, им выстроен. В Англии считается
постройкою Дьявола аббатство Кроулэнд.
Дьявол настолько гордится своим зодческим
талантом, что однажды вызвал архангела
Михаила, старого своего неприятеля, на
конкурс, кто построит красивее церковь
на горе Сен-Мишель в Нормандии. Архангел,
как и следовало ждать, победил, но и
Дьявол не ударил лицом в грязь; притом
архангелова церковь была за красоту
взята на небо, так что грешный мир о ней
судить не может, а Дьяволом воздвигнутая
осталась на земле, и ею до сих пор любуются
туристы, как готическим шедевром.
Обыкновенно черт, когда берется возвести
твердые стены, церковь или мост, то в
награду требует душу того, кто первый
вступит в новое здание. Чудесность
дьявольских построек заключалась не
только в их совершенстве, но и в скорости,
с которою они созидались. Часто Дьяволу
давался для них срок не более как в одну
ночь, - и он успевал, если только люди
его не надували, чего по отношению к
Дьяволу, кажется, никто и никогда грехом
не почитал. Обязавшись на протяжении
одной ночи выстроить церковь, Дьявол
переносил на место постройки из
отдаленнейших мест целые гранитные
скалы, глыбы и плиты цветного мрамора,
иногда даже колонны, похищенные в
каком-нибудь древнем языческом храме,
вековые дубы и ели, металлические брусы
и балки и, не покладая рук, рубил, строгал,
буравил, тесал, ковал, лил, полировал,
рыл, складывал, штукатурил, красил,
рисовал, расписывал, ваял, так что с
наступлением утра первый луч солнца
уже зажигал на башнях яблоки из
превосходного полированного золота и
отражался в художественной живописи
огромных стрельчатых окон. И уж за такую
постройку нечего было бояться, что через
год или два в ней обрушится потолок или
обвалится стенная штукатурка. Единственно,
от чего Дьявол систематически уклонялся,
это - увенчать свое здание крестом. Да
и то один адский архитектор умудрился
и выстроил для шведского короля Олафа
Святого высочайший собор с крестом. Но
однажды святой король, поднявшись на
кровлю собора, с ужасом увидел, что то,
что снизу кажется людям крестом, в
действительности - золотая фигура
коршуна с распростертыми крыльями. Чудовищная
сила сопровождается в Дьяволе проворством
и ловкостью величайшего акробата и
фокусника. Еще Тертуллиан утверждает,
что Дьявол даже умеет носить воду в
решете. На этой сверхъестественной
ловкости Дьявол обыкновенно попадается,
когда хочет скрыть свою истинную породу,
- забывшись, он непременно раскроет свое
инкогнито, проделав что-нибудь такое,
что далеко превосходит самые крайние
пределы человеческих средств. Наука
и сила синонимы, а потому знание Сатаны
делает его "могущественным духом".
"Очевидно, что дьяволы обладают
глубочайшими знаниями обо всем. Ни один
богослов не может истолковать Священное
Писание лучше них, ни один адвокат лучше
них не знает законов и установлений, ни
один врач или философ лучше них не
разбирается в строении человеческого
тела или в силе камней и металлов, птиц
и рыб, деревьев и трав, земли и небес",
- так лестно отзывается о них французский
судья по делам ведьм Жан Боден. Глубокие
научные познания дьявола заставляли
церковь подозревать в сношениях с ними
каждого ученого и, по возможности,
сжигать его, как ученика сатанинского,
живым. Даже про папу Сильвестра II,
поражавшего современников математическими
и философскими познаниями, упорно
говорили, что он заключил союз с
Дьяволом. Черти были знатоками
богословия, цитировали на память
Священное Писание и рассуждали о
таинствах с точностью и определенностью
профессиональных теологов. Из уст
одержимых, телом которых они завладевали,
демоны сыпали текстами из Нового и
Ветхого Завета, мнениями и сентенциями
отцов и учителей церкви и часто вгоняли
в стыд заклинателей, которые вдруг
оказывались совершенными невеждами в
сравнении с ними. Более того: св. Фурсей
присутствовал при диспуте демонов о
грехе и наказании даже не с людьми, а с
ангелами, - и нечистые не ударили лицом
в грязь ни в диалектике, ни в богословии.
Известно, что в богословском споре
Дьявол припер самого Лютера к стене
настолько плотно, что бедный реформатор,
истощив все логические аргументы,
предпочел просто запустить в него
чернильницей. Расходятся мнения и
о том: зная все тайны природы, знают ли
демоны также тайны человеческой души?
Могут ли они проникать в глубину совести,
шпионить за нашими мыслями и чувствами?
Некоторые отрицают это на том основании,
что в таком случае человек оставался
бы совершенно беззащитным против их
наущений и искушений. Поэтому демонам
не дано видеть душу человека и они только
большие физиономисты: по внешним
признакам угадывают мысль и волю, читают
в уме и чувстве, что, собственно говоря,
может делать и человек, но у дьявола в
тысячи раз больше умения, опыта и навыка.
Другие богословы, и между ними сам князь
их, Фома Аквинат, наоборот, полагают,
что демоны читают в душе нашей, как в
раскрытой книге. Гонорий из Отена (ум,
около 1130 г.) думал, что демонам надо знать
злые стремления человеческой мысли и
воли, добрые же - нет. Дело в том, что свое
знание первых дьявол много раз доказывал,
внезапно обличая своих заклинателей
при все честном народе в самых тайных
и сокровенных грехах их, не исключая и
мысленных. Во власти над человеком
Сатана был ограничен известными
условиями: над плотью он имел ее гораздо
больше, чем над духом. Тело, плоть,
материя, животная часть человека
почиталась настолько дружелюбною и
подчиненную Сатане, что некоторые
еретики думали даже, что человек телесно
создан Сатаною, а не Богом. Отсюда взгляд
на тело как тюрьму духа, как на зачинщика
всякого греха, как на развращенную силу,
стремящуюся навстречу воле отца всех
пороков и лжи, как на источник поэтому
разлада в жизни человеческой, как на
союзника бесов против Бога. Дьявол ценил
своего союзника и ласкал его. Он обольщает
тело, награждая его красотою и здоровьем,
чтобы оно возгордилось перед бедной,
серенькой душой и подавило ее; он
обостряет плотские аппетиты, вожделения,
похоти, умножает его запросы, повышает
требования от жизни, так что душа теряется
перед ними и должна тянуться на поводу
у тела. Либо, наоборот, чтобы лишить душу
терпения и довести ее до отчаяния. Дьявол
мучит тело болезнями и тысячами несчастий,
как было это с Иовом многострадальным.
Эпидемии и эпизоотии очень часто
почитались делом рук Дьявола. В
атаках своих на душу Дьявол встречал
преграду в свободной воле человека,
которую все богословы единогласно
считали сильнее его ухищрений. Но правило
имело исключения, по которым во власти
Сатаны остаются бесноватые, отлученные
от церкви и некрещеные. Что касается
первых, то в них душа отравлялась как
бы заразою от тела: проникнув в тело.
Дьявол понемногу просасывался и в душу,
заставляя одержимого хотеть, думать,
говорить и делать только то, что угодно
Сатане. В душу нормального христианина
- крещеного члена церкви и не бесноватого
- путь Дьяволу открывает совершенный
грех. Поэтому естественная забота
Дьявола - чтобы грешили как можно больше.
Для этого демон смущает душу мятежными
мыслями, нескромными грезами, будоражит
чувства, посылает тысячи греховных
призраков и мыслей. Он нападет на души
во сне, когда разум потемнен, а воля
ослабла, и расставляет им сети и осаждает
их видениями и снами, оставляющими по
себе опасные тревоги и смуты. Даже души
святых не свободны от его влияния. Сильно
влияя на индивидуальную жизнь человека,
Сатана ярко отражал образ свой и в
собирательной участи народов и всего
человечества. Все отцы и учители церкви
согласны в том, что им изобретены ложные
религии, ереси, тайные науки; он бросает
семена раздоров, подсказывает заговоры,
воспитывает мятежи, накликает голод,
внушает войны, возводит на престолы
злых государей, посвящает антипап,
диктует вредные книги, а в промежутках
между всеобщими бедствиями сеет частные:
пожары, несчастные случаи, кораблекрушения,
убийства, грабежи, соблазны, разорения.
Для всего этого он располагает громадными
средствами, так как ему известны и
подвластны все сокровища, скрытые в
земле. Со временем сын Сатаны и главный
его наместник - Антихрист - получит все
эти богатства в свое распоряжение, чтобы
ценою их сделаться владыкою мира. Потому,
вероятно, церковь так усердно и собирала
богатства, грабя его со всего мира, -
чтобы насколько возможно ослабить
бюджет будущего врага. Не менее
спорный вопрос - знают ли дьяволы будущее.
Большинство теологов высказывается
отрицательно: если бы Дьявол, зная
прошедшее и настоящее, знал еще и будущее,
то чем же его знания отличалось бы от
знания Бога? И как бы Бог потерпел, чтобы
дьяволы заранее знали его предначертания
через веки веков? Подобным знанием они
не обладали и раньше своего изгнания
из рая, так как иначе не подняли бы
бесполезного восстания. Ведь и добрые
ангелы не имеют непосредственного
знания будущего, а знают его лишь
постольку, поскольку Бог допускает их
читать мысли Его. Как же
объяснить предсказательные способности
дьяволов? Ориген говорит, что они узнавали
будущее по движению планет; мнение,
плохо примиримое со взглядами Лактанция,
который именно астрологию признавал
ложным изобретением демонов. Св.Августин
полагал, что дьяволы не имели
непосредственного и прямого знания
будущего, но, благодаря способности
переноситься с места на место быстрее
молнии, а также благодаря изощренности
своих чувств и интеллекта, они были
облегчены в логической работе настолько,
что по заключениям настоящего могли
воображать и угадывать будущее чуть не
наверняка. Св.Бонавентура полагает, что
они не знают будущего как возможности,
а только угадывают ее как планомерность,
так как они великолепнейшие натуралисты
и до тончайшего совершенства выучили
все законы и тайны природы. При всем
этом церковь не забывала оговариваться,
что гений, ловкость и сила Дьявола
необыкновенны только по сравнению с
человеческими, божественный контраст
обращает их в ничто. Наваждение. Церковь
сама же, в своей ненависти к природе и
инстинкту, сатанизировала мир, прокляла
природу. Прозрачный источник, белый
цветок, птенчик... - тень Дьявола затмевает
день и распространяется на все живое. По
учению некоторых гностиков, природа
есть творение проклятых ангелов, материя
- зло, противоположение божеству.
Альбигойцы проповедовали то же самое.
Не достигая такой категорической
крайности, средневековый католицизм
приближается к этим мыслям, поскольку
он считает всю природу после грехопадения
прародителей как бы оскверненною и
павшею во власть Сатаны. Природа одержима
бесом; дух Сатаны наполняет и покоряет
ее. Для монаха, затворившегося в монастыре
своем, она - предмет смутного ужаса,
сплошной лагерь бесчисленных врагов.
Непроходимые дебри и мрак чащ лесных,
грозные вершины горы, огромная скала,
повисшая над пропастью, угрюмые, черные
долины, недвижное среди утесов или
векового бора, бешеный поток: все это -
для монашеского миросозерцания -
декорация громадной сцены, за кулисами
которой стоит черт и строит свои козни.
Нет ничего удивительного, если в Средние
века, придавленные демоническим
миросозерцанием, почти угасло так
называемое чувство природы. Полет
грозовых туч на небе, полог тумана над
землею или морем, ливень, наводняющий
реки, град, уничтожающий жатвы, водоворот,
поглощающий корабли: все это - и жилище,
и действие Сатаны. Он ревет в ветре,
пылает в пламени, чернеет во мраке, воет
в волке, каркает в вороне, шипит в змее,
прячется в плоде, в цветке, в песчинке.
Он - всюду, он - душа вещей. Но, сверх
того, некоторые местности земли, казалось,
были его излюбленными, и он с народом
своим охотнее селился в них и владычествовал
над ними: пустыни, некоторые леса, вершины
гор, кое-какие озера и реки, покинутые
города, разрушенные замки, заброшенные
церкви. Мир природы был вполне отдан
в добычу дьявольского одоления. Но не
лучше было и с миром человеческим. Сатана
мешался во все исторические события,
вызывая и поддерживая злые, мешая и
препятствуя добрым. Он сочинял ереси,
возлагал тиару на главы антипапам,
вселял гордость в сердце императоров,
возмущал народы, подготовлял восстания
и нашествия иноплеменников и направлял
их. Разбойничьим бандам, равно как и
атаманам кондорьеров, приписывали
дьявольское происхождение. Им
изобретены дурные нравы и законы, роскошь
и блеск, нечестивые зрелища, деньги, за
которые все продается и покупается. Он
же, как известно, - "первый винокур".
Скоморохи, шуты, купцы модных товаров
- все это его подручные слуги. Пляска
также изобретена Сатаною. При такой
огромной и пестрой опеке над миром
дьяволам редко случалось сидеть без
дела. Их жизнь - непрерывная скачка по
суше и по водам в поисках добычи,
непрерывный труд провокации греха и
подготовки удобной для него почвы. У
Дьявола всегда на руках тысячи затей
ко вреду человечества. День и ночь
вырываются из ада все новые и новые
черти, один другого свирепей, все с
новыми и с новыми затеями. Ужас пред
этим могуществом - необъятным, повсеместным,
повсечасным - загипнотизировал Средние
века: вся их история затемнена легшею
на нее тенью Дьявола. Основание
многих монастырей начиналось тем, что
с будущей их территории надо было прежде
всего выжить черта, как старого
землевладельца, причем он иногда был
очень упрям и не сразу-то сдавался. Не
было места, куда не мог бы проникнуть и
где не мог бы творить пакостей своих
Дьявол. Высокие и толстые стены и железом
обитые ворота с крепчайшими засовами
нисколько не мешали ему врываться в
монастыри; и даже самые церкви, по чину
освященные, с постоянными в них службами,
не были застрахованы от дьявольских
вторжений. В монастырях ночной караул
выставляли не только против телесного
врага, но и против Дьявола. Где только
селились монахи и монахини, там всегда
объявлялась и огромная толпа разнороднейших
дьяволов. Они деловито расхаживали
между монахами и искушали их, одни -
поглаживанием век, чтобы сомкнулись
сном очи служителей Божьих, другие -
запуская монахам пальцы в рот, чтобы
иноки святые зевали. Колокольный
звон, как символ божественных служб,
призывающий верующих к молитве или хоть
религиозным размышлениям - злейший враг
черта: он бежит куда попало, лишь бы не
слыхать колокола. Поэтому колокольный
звон прекращает бури, если они бесовского
происхождения, и имеет много других
благодетельных последствий. Мощи
святых, восторжествовавших над всеми
нападениями и кознями Сатаны, помогали
бесчисленному множеству других святых
добиться подобного же торжества, равно
как некоторые папские грамоты, носимые
в ладанках на шее или зашитые в платье,
а также разные амулеты. Довольно много
предметов и в естественном мире, которыми
можно воевать с чертом, так как он
чувствует к ним острую антипатию. Из
драгоценных камней таковы хризолит и
агат - они обращают беса в бегство, и
сапфир - он примиряет человека с Богом.
Из растений - чеснок, мята и трава,
называемая французами permanable : она дает
силу повелевать демонами. Соли они также
чрезвычайно боялись. В животном мире
злейший враг их - вестник утра и восходящего
солнца - петух. От крика его разбегается
нечистая сила, хотя бывали случаи, что
и не вся. Однако жития множества
святых, от малых и средних по самых
великих, свидетельствуют, что арсенал
всех этих надежных орудий оказывался
состоятельным далеко не всегда. Попадались
черти настолько дерзкие и бесстыжие,
что, передразнивая угодника, повторяли
слово за словом молитвы, которыми тот
думал удержать их, и даже пели псалмы.
Другие нагло издевались над крестом,
хотя он обыкновенно обращает бесов в
бегство. Третьи пускались в пляс и
амурились под самым кропилом. Многие
диаволы презирают экзорцизмы и совсем
их не боятся. Словом: чем сильнее была
защита, тем яростнее и упорнее становились
их нападения. Искушение. Дьявол
не имеет власти над свободною волею, но
обладает всемогущею способностью
волновать дух всевозможными эмоциями
и отравлять память человека незабываемыми
впечатлениями. Тонкий знаток каждого,
к кому он приближается, он всегда во
всеоружии, чтобы слепить грех из
собственных психических средств
человека. Он всегда на ловле душ. За это
его зовут охотником, рыболовом,
развратителем, вором, убийцею душ, а
св.Иероним даже - пиратом, разбойничающим
на море житейском. Вся масса искушений,
на которые ад способен, разделена между
соответственным количеством дьяволов.
Каждый порок имел своего Дьявола, который
вызывал его и обучал ему. Эти
черти-инструкторы получали распоряжения
от князя тьмы и обязаны были ему отчетом
и тем, кто мало успевал, доставалось от
него круто. Сатана не может захватить
душу, если раньше не испачкает ее и не
развратит грехом. Сатана не властен
насиловать свободную волю, но в состоянии
расставить ей сети к непременному
падению. Он великий, неутомимый искуситель.
Начав с Евы, он не остановился даже пред
Христом. И массы, и отдельные люди
становятся жертвою этого главнейшего
искусства, и чем лучше и святее человек,
тем лютее и хитрее нападает на него
Дьявол-искуситель. "Не открывайте
путей дьяволу, - вещает апостол Павел.-
Сопротивляйтесь дьяволу, и он убежит
от вас!" Но прежде чем обратить Дьявола
в бегство, каких же мук и испытаний
успевал натерпеться от него
победитель! Искушению подвластны
все люди, во всех возрастах и положениях,
причем Сатана соответственно изменяет
и характер, и энергию, и средства
искушения, выказывая себя в приспособлении
к своим жертвам тонким психологом и
остроумным логиком. Нечего говорить
уже о людях, живших в миру: свет, светские
люди, светские интересы, светскость -
природное царство Сатаны, и кто в нем
живет, в Сатане живет, и не войти с ним
в соприкосновение для того столько же
трудно, как окунуться в море и не
намокнуть. Но и уходя из мира, убегая
из городов в пустыни и дебри, либо
отделяясь от мира монастырскими стенами,
благочестивые спасатели душ встречали
Сатану и там, да еще и более лукавым и
жестоким. На святых он нападал с особенною
силою по тому же рассуждению, по которому
Бог больше радуется одному раскаянному
грешнику, чем девяти праведникам.
Обратно, соблазн монаха в демоническом
мире ценится гораздо выше, чем величайшее
зло, произведенное в обществе мирских
людей. В свете он одолевал искушением
по мелочам - вкрадчивым, постоянным,
ежеминутно житейским. В пустыне искушение
наплывало бурным натиском, подобно
горячечному пароксизму. В свете оно
было более внешним, в пустыне или затворе
оно делало своим орудием самого человека
- живую энергию организма, требующего
нормального отправления физиологических
потребностей и, при отказе, тоскующего,
томящегося, тянущего на грех. Св. Антоний
говорит: "Кто живет в пустыне и в
безмолвии, тот свободен от трех искушений:
от искушения слуха, языка и взора; одно
только у него искушение - в сердце". Отшельник
не был в пустыне один. Дьявол со всеми
соблазнами составлял там ему компанию.
Он зорко следил за каждым, хотя бы
малейшим поводом к грехопадению и быстро
им пользовался. Если Бог приставил к
каждому человеку ангела-хранителя, то
Сатана точно так же приставил
демона-искусителя. Ангел - справа, дьявол
- слева (в этом смысл плевания через
левое плечо). Не всякое время и не
всякое место одинаково удобно демонам
для искушения. Любимое их время, конечно,
ночь, когда к людям подкрадывается
усердный союзник Дьявола, сон, и ослабляет
волю и разум пред влиянием еще не погасших
в памяти впечатлений и воспоминаний
дня. Отшельники боялись сна, как
дьявольского наваждения, и считали
необходимым спать как можно меньше. В бесконечном множестве и разнообразии
искушений Дьявол никогда не чуждается
средств простых и грубых, действуя на
психологию минуты. Св.Антонию, бывшему
богачу, Сатана бросает под ноги слиток
серебра, чтобы напомнить о покинутых
богатствах. Изголодавшемуся св.Илариону
он подставляет вкусные кушанья.
Св.Пелагею, бывшую антиохийскую актрису
и куртизанку, когда она заключилась в
келью на Масличной горе. Дьявол дразнил
любимыми ею прежде драгоценностями:
перстнями, ожерельями, запястьями. Эти
ложные признаки вещей исчезали так же
быстро, как появлялись. Если простые
средства не действовали, Дьявол переходил
все к более и более сложным, превращая
смену галлюцинаций в великолепные
спектакли ужаса, роскоши, смеха,
сладострастия. Св.Илариона бес пугал
волчьим воем, визгом лисиц; звери скакали
и прыгали вокруг него, их сменяли
сражающиеся гладиаторы, либо умирающие,
которые, корчась у ног святого, молили
его о погребении. Однажды ночью его
оглушили плач детей, блеяние стад,
мычание быков, рыкание львов, вопль
женщин, - великий шум, как бы от военного
лагеря. Едва он крестом прогнал это
чудо, как вот, новое: летит на него, при
лунном сиянии, военная колесница,
запряженная бешеными конями. Святой
произносит имя Христово. Колесница
проваливается сквозь землю. Самыми
тяжкими видами бесовского искушения
были - влечение любви, стремление в мир,
духовная гордость и сомнение в
вере. Христианство
прокляло плоть, покрыло позором любовь.
Акт любви, олицетворенный в эллинизме
самыми яркими и красивыми божествами
Олимпа, христианство объявило зловредною
гнусностью. Безбрачие для христианина
состояние, гораздо высшее брака, а
целомудренное воздержание - одна из
основных добродетелей. "Угасни, бог
любви, жизни и света! Надень капюшон
монаха. Девы, будьте монахинями. Жены,
станьте холодными сестрами..." Природу
насилуют, церковь отталкивает женщину
с отвращением, как нечистое животное,
сатанинскую змею, как воплощение вечной
гибели мужчины. Фанатичный безумец
Пьетро Дамиани объезжает всю Италию, и
в бесчисленных проповедях, обрушивается
на женщину : "C'est а vous, que je adresse, ecume de
paradis, amorce de Satan, poison des ames, glaive des coeurs, huppes,
bijoux, chouettes, louves, sangsues insatiables... "(К вам я
обращаюсь, отверженные рая, соблазн
Сатаны, яд душ, меч сердец, долгогривые,
прелестницы, совы, волчицы, ненасытные
пиявки. - фр.). Теологи объявили, что надо
подальше держаться от женщины, так как
земля достаточно населена и все равно
скоро погибнет, а Петр Ломбартский
устанавливает, как основное положение,
что брак есть грех, в крайнем случае,
допустимый. Весьма часто с целью
плотского искушения Дьявол сам принимал
вид женщины и являлся в пустыню либо
заблудившуюся красавицей, либо грешницею,
ищущею покаянья, либо благочестивою
девицею, жаждущею тоже приобщиться к
аскетическим подвигам. По человеколюбию
или слишком твердой уверенности в своей
добродетели, пустынножитель принимал
обманную деву в тесной своей келейке и
обыкновенно в самом непродолжительном
времени погрязал в грехопадении. Истории
этого рода бесчисленны. Часто демону
мало уронить инока в запретнейший из
грехов, ему еще надо насмеяться. Например,
как только отшельник заключал красавицу
в свои объятия, демон исчезал, оставляя
незадачливого святошу в смешной и
непристойной позе. Но чаще всего
бес, искушая пустынника, не заходил в
соблазнах своих до такого яркого
реализма, что подсыл женщин или собственное
воплощение в женщину, а довольствовался
тем, что будил и раздражал желания, не
находящие удовлетворения. Тех,
которым Дьявол не умел нанести никакого
другого вреда, он мучил сладострастными
снами и ночными галлюцинациями.
Бессознательный и, следовательно,
безответственный грех такого рода не
мог быть опасен сам по себе, но наводил
уныние, как симптом дурного общего
состояния отравленной души, и развращал
ум воспоминанием о развратном видении.
Словом, от страстных помыслов нельзя
было уйти даже в пустыне. Церковь
запрещает малейшие проявления страсти.
Каждая страсть имеет
своего демона; если
убивают страсть, убивают
демона. Жизнерадостность
тоже была плодом деятельности Дьявола.
Насколько бесоугоден смех, настолько
же богоугодны слезы. Хорошие монахи
никогда не смеялись, но часто плакали.
Ибо человек пришел в мир терпеть
наказание, а не радоваться. Теперь
церкви оставалось еще справиться с
разумом. Если раньше запрещалось
исследовать естество Бога, то теперь,
вообще и во всем, запрещали прибегать
к разуму. Не было ни одного образованного
человека, над которым не тяготело бы
обвинение в волшебстве. Победившее
христианство хотело и надеялось совсем
добить врага. Запрещается придумывать
что-либо новое, творить новое. Запрещается
вводить новшества в богослужение.
Налагается запрет на вдохновение. Другое
любимое искушение Дьявола - возбуждение
гордости и самодовольства - бывает
причиною тех его явлений, когда он
осмеливается брать на себя вид святых,
ангелов, Девы Марии, Христа, Бога Отца. В
монастырях хорошо знают это искушение
и предупреждают новичков не вверяться
его обману. Рассказывают
об одном иноке по имени Эрой, который,
пятьдесят лет прожив в пустынном
монастыре, истязал плоть свою так сурово,
что не ослаблял поста даже на Пасху.
Однажды ему явился Дьявол в образе
ангела и приказал броситься вниз головою
в колодезь, что Эрой немедленно и
исполнил, рассчитывая, что останется
невредим, и чудо это явит перед всеми
великую его святость. Но вместо того он
страшно разбился, монахи едва могли его
вытащить, и спустя три дня он умер самым
жалким образом. Легенда относится к
1124 году. Губерт Ножанский, скончавшийся
в том же году, рассказывает плачевную
историю юноши, который, впав в грех
прелюбодеяния, отправился замаливать
его к св.Иакову Галицийскому. Дьявол
явился к нему под видом этого святого
и приказал ему - в виде эпитимьи - сперва
оскопиться, а потом перерезать себе
горло. Богомольный юноша повиновался,
и был бы он, как говорят о самоубийцах,
"черту баран", если бы не смилостивилась
над ним и не возвратила его к жизни
Святая Дева. Так что поплатился он за
свое легковерие, отдав только то, чем
согрешил. Гордец и возбудитель
гордости, Дьявол теряет свою силу,
встречая отпор в смирении. Когда
некому из братьев явился Дьявол,
преобразовавшись в ангела света, и
сказал: "Я архангел Гавриил и послан
к тебе", брат сказал ему: "Не к
другому ли ты послан, ибо я недостоин
видеть ангела". И Дьявол тотчас же
исчез. Не всегда искушение Дьявола
направлялось на цели крупного греха.
Весьма часто злой дух ограничивается,
как будто, просто тем, что разобьет
человеку молитвенное настроение, не
даст ему сосредоточиться в благочестивом
размышлении, либо просто рассердит или
выведет из терпения. Это Дьявол повторяет
гулким эхом слова читаемых молитв,
заставляет чихать проповедника в самом
чувствительнейшем месте его проповеди,
это он назойливою мухою садится десять
раз на лицо засыпающего, покуда тот не
обозлится и не обругается. Но иногда
планы Дьявола удивительно сложны, тонки
и дальновидны, и тогда он занимается
ими с терпением и прилежанием. Вот
история, весьма популярная в Средние
века. Однажды Дьявол, приняв вид младенца,
добился того, что его взяли в монастырь,
прославленный своей святостью. Аббат,
добрый человек, дал ему образование.
Мальчик учился с величайшею легкостью,
был прекрасного нрава и вел себя так
хорошо, что в монастыре не могли им
нахвалиться. Когда мальчик вошел в
возраст, он, к великой радости всей
братии, вступил в духовное звание; а
когда несколько лет спустя умер старый
аббат, то - по единогласному избранию -
настоятелем сделался его приемыш. Но в
самом скором времени монастырь стал
падать и ослабевать в уставе. Новый
настоятель слишком сытно кормил братию,
легко давал отпуска из монастыря и
покровительствовал сношениям своих
монахов с монахинями одной близ стоящей
женской обители. Слухи об этих соблазнах
дошли до папы, и он послал ревизорами
двух монахов, прославленных святою
жизнью. Очутившись под судом и следствием,
Дьявол предпочел снять многолетнюю
маску и в один прекрасный день, при всем
честном народе, провалился сквозь
землю. Иногда искушение было для
демонов делом очень трудным и неверным.
Что касается отпора искушению, то
богословы утверждают, будто искушение
никогда не превышает сил искушаемого,
и, следовательно, падение является
результатом лишь небрежности и лени
нашей воли. Но любопытно, что, искушая,
дьявол сам иногда терял терпение и
переходил от соблазна к насильственным
действиям, так что сопротивляться
искушению не всегда было безопасно.
Цезарий рассказывает плачевный случай
об одном юноше, которого Дьявол долго
соблазнял вступить с ним в любовную
связь, но так как честный малый упорно
отказывался, то разозленный черт схватил
его за волосы, поднял на воздух и ударил
об землю с такой силою, что бедняга год
спустя умер. Всего опаснее было
демонское искушение в смертный час. Тут
уже Дьявол не разбирал, кто грешник, кто
святой. Он был уверен, что смерть - верное
орудие, пред которым и святой спасует.
Более того: по средневековой легенде,
он простер дерзость свою до того, что
присутствовал на Голгофе при распятии
"Спасителя", рассчитывая повторить
искушение, с которым потерпел неудачу
в пустыне. В виде хищной птицы он даже
уселся было на самый крест. Цели
такого присутствия разнообразны.
Во-первых, Дьявол рассчитывает помешать
раскаянию умирающего. Во-вторых, захватить
душу, обреченную аду, на отлете и без
всякого промедления. В-третьих,- человеку,
за душу которого предвидится большой
спор с добрым началом, предложить в час
смертного страха дьявольские свои
услуги, за уже несомненную и бесспорную
продажу души. В-четвертых, они просто
любили мучить человека предсмертным
ужасом и отягчать агонию. Тысячи
тысяч христиан испытывают, умирая, эту
пытку, незнакомую людям античного мира.
Ведь умерший человек - раб, осужденный
на мучения, жалкий зверек, попавший в
лапы адской кошки. В смертный час комната
больного переполняется угрожающими
чертями, которые тянутся к одру его
жадными когтями. Умирающие часто не
только видят дьяволов, но и вступают с
ними в физическую борьбу. В систему
Дьявола входило внушать умирающим, что
грехи их превышают меру небесного
долготерпения, что раскаиваться поздно
и не стоит - все равно Бог не простит,
потому что простить нельзя. Будя в памяти
умирающего все совершенные грехи, Дьявол
легко доводил его до отчаяния и в таком
состоянии, равносильном вечному
осуждению, уходил он в вечность. Продолжение:
«Одержимость. Магия» Продолжение:
«Призвание. АД. Облик.»Категория: Эзотерика. Мистика. Философия. | Добавил: Странница_грёз (2010-09-10)
|